Существенный вред рациональному природопользованию и ООС наносился и наносится отраслевым принципом управления хозяйством, который широко распространен во всем мире. В России же он принял специфические формы: министерства и ведомства здесь выступили фактическими собственниками природных ресурсов. В силу этого общество было лишено возможности противостоять давлению узковедомственных интересов.[ ...]
Ошибки в размещении промышленности, недооценка последствий хозяйственной деятельности, узковедомственный, потребительский подход привели к резкому ухудшению экологической обстановки в ряде регионов России, особенно на Урале и в Сибири, в частности, в Кузбассе. Добавим, что формирование промышленного потенциала названных регионов шло стихийно в годы Великой Отечественной войны, когда на Урал, в Кузбасс и другие восточные районы страны были эвакуированы многие промышленные предприятия из европейской части Союза.[ ...]
Длительное игнорирование министерствами и ведомствами территориальных форм жизни и хозяйствования, которые складывались исторически, привело к деградации не только природной среды, но и самих этносов на обширных территориях Крайнего Севера [11, 12].[ ...]
В условиях страны, исключительно богатой природными ресурсами, ведомственный подход: 1) стимулирует природоэксплуатирующее производство, разработку полезных ископаемых. Не удивительно поэтому, что в нынешней структуре производства преобладают добывающие отрасли, а также отрасли первичной переработки сырья; 2) порождает узкопрофильные технологические схемы разработки месторождений. Добыча минерального сырья осуществляется, как правило, с низкой степенью комплексности и большими потерями; 3) навязывает обществу специфическую форму финансирования социальной сферы жизни, а также мероприятия в области ООС. Средства на социальные нужды фактически находились в распоряжении отраслевых министерств и ведомств и использовались в процессе реализации отраслевых схем развития и размещения производства. Местные же органы власти, по существу, не имели финансовой базы, а потому и реальной возможности влиять на процесс территориального развития. В настоящее время собственные средства местных администраций способны покрыть лишь 10 - 30% объема инвестиций в социальную инфраструктуру населенных мест. Города, на территории которых размещается крупная промышленность, не имеют достаточных средств на природоохранные мероприятия и благоустройство территорий. Ведомства же на подобные затраты идут крайне неохотно, расходуя большую часть средств на производственное строительство [13].[ ...]
Как следствие местные органы власти (городские, районные, поселковые) продолжают заниматься проблемами экологии "по остаточному принципу". В утверждаемых годовых бюджетах некоторых местных органов власти об этих проблемах вообще нет ни строчки, на них не выделяется "ни гроша" [14]. Хотя в последние годы начали формироваться крупные экологические программы, средства, выделяемые на охрану природы, явно недостаточны. В 1989 г. общая сумма природоохранных затрат на территории бывшего СССР составляла 1,3% ВНП. В настоящее время ситуация с финансированием экологической сферы практически не изменилась. И если изменилась, то скорее всего в худшую сторону [15].[ ...]
Например, в 1993 г. на природоохранные мероприятия было израсходовано 592,8 млрд руб. капитальных вложений. Против 1990 г. эти объемы сокращены на 20% [15].[ ...]
Ведомственный подход наложил свой отпечаток и на организационные особенности сложившейся системы управления ООС. Между территориальными и отраслевыми структурами управления нет четкого разделения функций. Ведущие контрольные функции сохранились за ведомствами, где имеются подготовленные кадры и соответствующее материально-техническое обеспечение.[ ...]
Приоритетность узковедомственных интересов стала, например, причиной того, что у нас в стране до сих пор не сложилась всеобъемлющая система строгого экологического контроля за использованием химических веществ и материалов.[ ...]
С 1960 г. при Минсельхозе СССР действовала Государственная комиссия по химическим средствам борьбы с вредителями, болезнями растений и сорняками. Анализ опыта работы этой комиссии показал, что она в конечном счете проводила ведомственную политику в ущерб экологическим интересам общества. Лишь в конце 80-х годов был поставлен вопрос о создании Межведомственной государственной комиссии по химическим веществам и материалам при Госкомприроде СССР. На комиссию возлагалась функция принятия решения о конкретном химическом веществе на основе экспертного заключения, подготовленного заявителем по материалам проведенных им испытаний [16].[ ...]
На практике вопрос решился иначе. Право проводить регистрацию потенцильно опасных химических и биологических веществ, а также контроль за их использованием было предоставлено органам Государственного комитета санэпиднадзора. Как видим, ведомственные структуры оказываются чрезвычайно живучими [17].[ ...]
Вернуться к оглавлению