Успехи химии почв не адекватно отразились на практической агрономии. В сельскохозяйственных сочинениях, число которых было весьма велико в разных странах, вопрос о почве освещался чаще всего достаточно примитивно, с позиций XVIII в. Либих издевался над агрономами и физиологами, утверждая, что даже такие простейшие слова, как «соли» и «щелочи», повергают их в ужас. Однако и химия почв того времени не вывела понятие «почвы» за пределы ее пахотного слоя, который казался едии-стенно важным, так как именно он обрабатывался и удобрялся. На помощь пришла геология, в которой к этому времени уже выделились минералогия и петрография. Влияние этих наук на почвоведение было традиционным: Палисси, Эвелина, Фолькингама скорее всего можно назвать геологами.[ ...]
Первым из специалистов-минералогов почвами заинтересовался родившийся в год смерти Ломоносова академик В. М. Се-вергин (1765—1826 гг), известный как химик, географ и создатель русской научной терминологии (Крупеников, 1952). В минералогии он явился продолжателем идей Ломоносова и выполнил его завет о создании труда по минералогии нашей страны.[ ...]
В 1771 г. М. И. Афонии высказал мысль о создании коллекции почв. Первым это выполнил Севергин. В разных губерниях он собирал 54 образца пахотных почв и, сопроводив их поименным описанием, передал Вольному экономическому обществу. Это была первая или, во всяком случае, одна из первых почвенных коллекций в мировой практике. А. И. Ходиев (1865) указывает, что эта коллекция, пополненная некоторыми новыми образцами, существовала еще в 1865 г. и, очевидно, позднее. Возможно, что с ней ознакомился и В. В. Докучаев, когда в конце 70-х годов прошлого века начал исследования русских почв. Напомним, что коллекционирование минералов и горных пород к этому времени не было уже редким занятием.[ ...]
Термин «чернозем» Севергин толковал расширительно, понимал под черноземом всякую богатую перегноем растительно-наземную почву. Он говорил о черноземе: «Сложная земля, перемешанная различными остатками перетлевающих растений и составляющая обыкновенно верхние слои земной почвы. Цветом ома буровата, а сырая черновата, вид имеет тусклый, растирается, несколько марает, легка, будучи высушена на огне несколько тлеет... Воду в себя вбирает и с нею бухнет. С кислотами иногда вскипает». И далее: «При перегонке дает воду, масленой вонючий спирт и несколько красноватого масла, а в реторте остается серое вещество. Следовательно, все доказывает, что сия земля есть сложсииа и что в смешении ее находятся еще составляющие , части тех растений, кои на оной произрастали. Может быть, сия земля соединяет таким образом минеральное царство с царством произрастений» (Севергин, 1807, с. 389, 579).[ ...]
Здесь дано достаточно подробное описание внешнего вида верхнего слоя чернозема, отмечены некоторые его химические и физические особенности, подчеркнут органо-минеральный характер черноземной почвы.[ ...]
Севергин с позиций химии понял геобиологическую сущность чернозема и почвы вообще. Как минералога его интересовало распространение в почвах соды, селитры, болотной руды. Он интересовался использованием мела, известкового туфа, гипса, торфа для «поправления почв». Он был автором «Деревенского зеркала» — первой русской научно-популярной книги о сельском хозяйстве, предназначенной для крестьян (Крупеников, 1952). Севергин внес большой вклад в создание русской химической, минералогической и почвоведческой терминологии. Многие предложенные им термины, например кремнезем, углекислые соли, окисление и др., применяются и в почвоведении. В «Словаре минералогическом» Севергина содержались пояснения таких терминов, как песок, суглинок, глина, мергель и др.[ ...]
Ученые, получившие панмепованне агрогеологов, в общем резонно считали, что агрономия, не имея па то нрава, узурпировала почву как объект исследования, сужая се трактовку до восприятия лишь пахотного слоя, который тоже исследовался односторонне п утилитарно. На самом деле почвоведение — ветвь геологии, пли, как тогда говорили, геогнозии, а почва —землистая, поверхностно лежащая горная порода, которая, поскольку она используется в земледелии, нуждается в агрономической характеристике под углом зрения ее физической натуры и химического состава. Наиболее ортодоксальный сторонник этого направления Берендт, изучавший почвы окрестностей Берлина, утверждал, что почвоведение представляет «хотя н запущенную, но тем не менее неотделимую часть геогнозии; и только оставаясь в пределах этой последней, оно может получить правильное развитие». Почвоведение «есть необходимое дополнение... чрезвычайно важная для практической жизни часть геологии» (Berendt, 1877, с. 69— 70). Геология действительно не находила тогда достаточного приложения в технике и горном деле, и нуждалась в агрономии для оправдания своего существования.[ ...]
Классиком агрогеологии и, по мнению некоторых, почвоведения, был Ф. А. Фаллу (1795—1877 гг.), посвятивший «педологии» “к всю свою жизнь неутомимого труженика и аскета (Ярилов, 1904). Он утверждал, что «почва не имеет ничего общего с растением, пн с любым другим органическим веществом... она могла бы быть сравниваема только лишь с неорганическими телами и в особенности с минералами» (Fallou, 1862, с. 5—6). Однако дар наблюдательности, присущий Фаллу, позволил ему увидеть различия между почвой и подстилающей ее породой. Эти различия состоят в трех главных особенностях почвы: 1) зависимости от рельефа, точнее, высоты местности; 2) меньшей мощности в сравнении с породой («легкий налет пыли или ржавчины на полированном металле; но в действительности — это самая благороднейшая ржавчина, какая только может образоваться в природе»); 3) ничтожной твердости и связности, большой пористости и проницаемости.[ ...]
Такие свойства в совокупности, а особенно последние, делают эту кору выветривания «плодоносной почвой, материнским лоном, в котором могут развиваться нежные ростки растений». Но это — благодаря пустотам почвы, ее рыхлости, особому физическому состоянию; почва же как таковая «есть .неорганическая, мертвая материя; сама по себе она не в состоянии производить растений» (Fallou, 1862, с. 106). Таким образом, взгляду Фаллу на почву был присущ дуализм: почва мертвая, она объект геогнозии; жизнь в ней присутствует автономно.[ ...]
Вернуться к оглавлению