Статья Г. Бичера и другие аналогичные публикации привлекли, наконец, внимание самых широких слоев общества к проблемам этического и правового регулирования экспериментов на человеке. В связи с этим, наряду с “Нюрнбергским кодексом”, особую значимость приобрела принятая в 1964 г. “Хельсинкская Декларация” Всемирной медицинской ассоциации (ВМА).[ ...]
К этому времени практика проведения исследований на человеке неуклонно расширялась, совершенствовались их методы, что ставило все новые этические и правовые проблемы. Так, “Нюрнбергский кодекс” вообще не допускает возможности проведения экспериментов с участием лиц, которые по тем или иным причинам не могут самостоятельно давать согласие на участие в исследовании. Другими словами, использование критерия добровольного согласия существенно сужает круг лиц, могущих быть привлеченными к участию в тех или иных исследованиях. А это, в свою очередь, может рассматриваться как ограничение права воспользоваться положительными результатами исследований.[ ...]
Генеральной Ассамблеей BMA в 1989 г.). “Декларация” имеет подзаголовок “Руководящие рекомендации для врачей, проводящих медико-биологические исследования на людях”, однако, несмотря на рекомендательный характер документа, его положения нашли свое отражение и развитие в целом ряде других международных нормативных документов, а также в национальном законодательстве многих стран, в том числе и России.[ ...]
Прежде всего следует отметить, что текст “Декларации” содержит утверждение о необходимости различать медико-би-ологические исследования, преследующие диагностические и лечебные цели и проводимые в интересах пациента (иначе называемые “клинические исследования нередко в литературе их называют и “терапевтическими исследованиями”), и исследования, преследующие, главным образом, чисто научные цели и не имеющие прямого диагностического или лечебного значения для испытуемого (так называемые “неклинические исследования их называют также “нетерапевтическими исследованиями ”).[ ...]
Соответственно, текст “Декларации” разбит на три части, первая из которых содержит перечень наиболее общих положений, которыми следует руководствоваться при проведении исследований на людях, две другие - конкретные рекомендации для проведения клинических и неклинических исследований.[ ...]
Еще одной особенностью “Декларации” является то, что в ней содержится требование, согласно которому “цель и методы проведения любой экспериментальной процедуры на человеке должны быть ясно изложены в специальном протоколе” и рассмотрены “независимым (то есть не связанным ни с исследователем, ни с финансирующей данное исследование структурой) этическим комитетом ’’(подробнее об этических комитетах см. ниже), который “...дает рекомендации [по его одобрению или неодобрению]”.[ ...]
Протокол данного исследования “должен содержать формулировку его этических аспектов” и соответствовать другим положениям, провозглашаемым в “Декларации”. Так, например, в случаях, когда исследователь по тем или иным соображениям считает нецелесообразным получение у потенциального испытуемого согласия на участие в исследовании, протокол должен содержать обоснование этих соображений. Могут быть, скажем, такие соображения, как пренебрежимо малый риск для испытуемого, невозможность испрашивать согласие из-за чрезвычайного характера ситуации и т.п.[ ...]
Вслед за “Нюрнбергским кодексом” в тексте “Декларации” подчеркивается важность того, чтобы исследования на людях проводились квалифицированными специалистами, несущими всю полноту ответственности за состояние здоровья испытуемых. “ Ответственность за состояние здоровья испытуемых всегда лежит на враче и не может быть переложена на самих испытуемых, хотя последние и дали добровольное согласие на участие в эксперименте” - указывается в “Декларации”.[ ...]
Что касается проблемы риска, то в тексте “Декларации” подчеркивается: “право на осуществление имеют лишь те исследования, значимость цели которых находится в разумном равновесии с риском для испытуемых”. Мысль о необходимости сопоставления предполагаемого риска и пользы, связанных с проведением того или иного исследования, их разумного баланса раскрывается в одном из принципиальных положений “Декларации”, говорящем о том, что “интересы испытуемого всегда должны превалировать над интересами науки и общества ”. В настоящее время это положение утвердилось в качестве основополагающего при этической оценке биомедицинских экспериментов на людях.[ ...]
В “Декларации” подчеркивается также важность того, чтобы, давая свое согласие, “потенциальный испытуемый не находился в зависимости от исследователя и не подвергался давлению”. Учитывая это обстоятельство, предпочтительной считается ситуация, когда подобное согласие “получает врач, не только не занятый непосредственно в проведении эксперимента, но и не имеющий к нему никакого официального отношения”.[ ...]
Вернуться к оглавлению