Запрет на вторжение в частную жизнь является одним из примеров такой нормы, которая отграничивает в нашем поведении дозволенное от недозволенного. Многие - и притом, как правило, самые важные - моральные нормы выражаются именно в виде запретов. Наиболее известный пример - это большинство заповедей (таких, как “не убий”, “не прелюбодействуй”, “не укради” и т.п.), возвещенных Богом пророку Моисею (Библия, Исход, 20, 2-20, 17). В самой общей форме этический смысл этих запретов можно передать так: “Не причиняй зла другому”.[ ...]
Наиболее жесткие нормы-предписания требуют того или иного способа поведения, а отступление от них будет истолковываться как нарушение долга. Такого рода норму выражает, в частности, разбиравшееся нами высказывание “врач должен облегчать страдания больного”.[ ...]
Попробуем теперь сопоставить его с другим высказыванием: “всякий человек должен облегчать страдания больного”. Очевидно, это высказывание, как и предыдущее, выглядит вполне осмысленным, и мы будем готовы согласиться с ним. Отметим, однако, разницу между ними, которая выражается не просто в различии субъектов, о предполагаемых (требуемых) действиях которых идет речь, а в разном значении слова “должен”. В первом высказывании оно употребляется в существенно более обязательном смысле, чем во втором. Действительно, в этом случае речь идет о профессиональном долге, которым, в конце концов, определяется сама суть деятельности врача: если врач не исполняет своего долга, его едва ли можно будет назвать врачом в подлинном смысле слова.[ ...]
Во втором же случае долженствование будет значительно более “мягким”. Человек, не являющийся врачом, может вполне обоснованно сказать, что его неквалифицированное вмешательство, пусть и мотивированное стремлением облегчить страдания больного, может принести больше вреда, чем пользы. Но для нас сейчас более существенно другое: врача, который не оказал помощи больному, мы будем судить намного строже (по отношению к нему могут быть применены более строгие санкции, включая и юридические), чем просто рядового человека. Или, выражаясь иначе, если врач, облегчая страдания больного, делает то, что ему и положено делать, то рядовой человек, вообще говоря, в этом случае выходит за рамки обязательного и осуществляет желательный с точки зрения общественной морали поступок, достойный подражания и заслуживающий особого одобрения.[ ...]
Мы уже говорили о том, что вовсе не все действия человека подлежат этической оценке, вообще этическому рассмотрению и обсуждению. Еще одно принципиальное ограничение этой области связано с тем, что этику интересуют только такие ситуации, когда у человека есть реальный и свободный выбор -действовать ему тем, иным или третьим образом либо вообще не действовать. Поэтому поступок, совершенный человеком по принуждению, когда меня, скажем, заставляют делать что-то, чего сам я сделать не захотел бы, - такой поступок не может считаться добрым или злым, моральным или аморальным, так как у него просто нет этического измерения. Ответственность за Поступок в этой ситуации будет ложиться на того, кто принудил меня к нему.[ ...]
Выбор, очевидно, предполагает наличие альтернатив, каждая из которых имеет собственный моральный смысл. (В том случае, когда приходится выбирать из двух альтернатив, говорят еще о дилемме выбора.) Если, например, я выбираю, измерять ли мне некоторое расстояние в сантиметрах или в дюймах, то здесь, конечно, не возникает вопроса о моральной оценке альтернатив -задача является чисто технической. Нередко, однако, за технической стороной дела кроется и ситуация морального выбора.[ ...]
Пусть, скажем, врач, установив диагноз болезни пациента, приходит к выводу, что возможны два разных метода лечения. Задачу выбора он может воспринимать как чисто техническую, ориентируясь, к примеру, на более доступные средства и процедуры. Теперь несколько изменим условия задачи: пусть метод лечения “А” будет требовать больше времени, тогда как альтернативный метод лечения “Б” сопряжен с большей вероятностью побочных осложнений для пациента. В этом случае проблема становится не только технической, но и моральной, связанной с определением и уточнением того, что будет благом для пациента - излечение более быстрое или более безопасное.[ ...]
Наконец, выбор не будет действительно свободным, если я не располагаю достаточной информацией по поводу имеющихся альтернатив, даже если я знаю о самом их наличии. Положим, продолжив предыдущий пример, что врач рассказал пациенту о двух возможных методах лечения его болезни. Может ли пациент, не будучи специалистом и не получив исчерпывающей и понятной ему информации, сделать свободный и осознанный выбор в пользу одного из них? Очевидно, .нет. Врачу следует объяснить пациенту сравнительные достоинства и недостатки каждого из методов, и тогда уже пациент, исходя из собственных представлений о своем благе, сможет сделать информированный выбор в пользу одного из методов.[ ...]
Вопрос об осознанности выбора заслуживает специального обсуждения. Вообще говоря, каждый наш выбор может определяться двояко - либо рациональными соображениями, рассуждениями, скажем, о последствиях принятия того или иного курса действий, либо эмоциями. Точнее, в каждом конкретном случае имеет место некоторое сочетание того и другого; однако в этом сочетании обычно преобладает та или иная составляющая. И тогда, когда в моем выборе главенствует рациональное начало, такой выбор и будет в полной мере свободным и ответственным.[ ...]
Из сказанного следует, что выбор, который делает человек, принимая одну из альтернатив, неразрывно связан с его ответственностью за совершаемый поступок. Именно те ситуации, когда у человека есть выбор и, следовательно, когда он принимает на себя ответственность за собственные действия (причем, напомним, так или иначе затрагивающие других людей) и их последствия, и являются объектом первостепенной важности для этики. Иногда эту мысль выражают иначе, говоря, что этику интересует автономный человек и автономный поступок.[ ...]
Вернуться к оглавлению