Во-первых, эта обязанность, этот долг может быть зафиксирован в нормах права (например, в законодательстве), так что невыполнение или ненадлежащее выполнение нормы будет караться юридическими, административными или дисциплинарными санкциями.[ ...]
Юридические санкции налагаются судом, который может истолковать некоторые действия - например, неоказание помощи больному или разглашение конфиденциальной информации (врачебной тайны) - как правонарушение (или даже как преступление). Они включают различные виды наказания - денежный штраф, запрещение заниматься врачебной практикой и т.д. вплоть до лишения свободы.[ ...]
Административные и дисциплинарные санкции - это взыскание, выговор, перевод на нижеоплачиваемую должность, запрет заниматься определенными видами медицинской деятельности и т.п. Они могут следовать за нарушение норм, установленных как законом (но не столь тяжелое и опасное, как в предыдущем случае), так и внутренним регламентом медицинского учреждения либо решениями местных, региональных и федеральных органов исполнительной власти, правомочных контролировать деятельность медицинских работников, а значит и налагать такие санкции.[ ...]
Что касается характера санкций, налагаемых за отступление от норм, то иногда говорят, что правовые санкции основываются на силе принуждения, а моральные - на силе осуждения (имеется в виду именно моральное осуждение, а не, скажем, осуждение по приговору суда). И действительно, только установленная соответствующим образом власть является тем институтом, который правомочен использовать средства принуждения - как через применяемые ею законы, так и через уполномоченных ею на то лиц. Что касается моральных санкций, то существенным является их публичный характер - тот, против кого они направлены, в большей или меньшей мере теряет доверие стих коллег. Впрочем, субъектом, против которого бывают направлены моральные санкции, не обязательно является отдельный человек. В качестве такого субъекта может выступать и коллектив (скажем, поликлиники или больницы, в которую пациенты будут обращаться особенно неохотно в силу таких причин, как недобросовестность, недоброжелательность или низкая квалификация персонала, отсутствие надлежащего оборудования и медикаментов и пр.). Более того, доверие общества к медицинской профессии в целом отнюдь не является постоянной величиной. Чем ниже уровень этого доверия, тем чаще больные будут прибегать к самолечению, к услугам разного рода самодеятельных целителей, экстрасенсов и других представителей “неофициальной” медицины. Поддержание и укрепление доверия со стороны общества - это такая задача, которая всегда актуальна и для медицинского сообщества в целом и для каждого его члена. Пусть отдельное нарушение общепринятых моральных норм со стороны медика и кажется исчезающе малой величиной для взаимоотношений между обществом и медицинской профессией в целом, но во всех случаях такие нарушения сказываются на том, как люди морально оценивают не только самого нарушителя, но и коллектив, в котором он работает, и всю профессию.[ ...]
Механизм действия моральных норм не исчерпывается санкциями, налагаемыми извне. Этот внешний контроль является, по сути дела, продолжением того контроля, который исходит изнутри личности. Психологи и социологи в этом случае говорят о том, что моральные нормы бывают интернализованы личностью - становятся ее убеждениями и самыми глубокими ценностями, определяющими ее характер. Действовать вразрез с ними человеку бывает чрезвычайно сложно, а то и вовсе невозможно. Этот внутренний контроль, самооценку собственного намерения или поступка с точки зрения его соответствия нормам морали принято называть совестью.[ ...]
Действие правовых норм не предполагает такого .механизма, хотя законопослушание может диктоваться страхом перед наказанием, а может быть и внутренним убеждением личности. Но в последнем случае оно выступает именно как ее моральное качество: человека нельзя привлечь к юридической ответственности только за то, что он не является законопослушным, пока он не совершил никакого противоправного деяния, хотя и можно осуждать за это, но как раз с морально-нравственной точки зрения.[ ...]
Действительно, каждый, наверное, может вспомнить, как трудно ему приходилось поначалу, когда он оказывался новичком в уже сложившейся группе людей. И дело здесь именно в том, что у этой группы есть свои собственные нормы взаимоотношений, не знакомые новичку. А это, в свою очередь, постоянно грозит ему тем, что его высказывания и поступки будут неверно истолкованы, восприняты как нечто нелепое или даже враждебное, что окружающие будут вкладывать в них такой смысл, который он вовсе не имел в виду.[ ...]
Это значит, во-вторых, что далеко не все наши действия и поступки подлежат моральной или правовой оценке, но лишь те, которые так или иначе затрагивают интересы другого (или других). Если, к примеру, я еду в полупустом вагоне городского транспорта, то никому нет дела, сижу я или стою. Или другой пример: то, как я одет - если я одет не вызывающе - не может быть объектом моральной оценки. Скажем, несоответствие деталей моей одежды друг другу может, конечно, задевать вкус окружающих, но это - явление не этического, а эстетического характера. Следует, впрочем, отметить, что мы имеем в виду не только непосредственные интересы, когда, скажем, мои действия наносят кому-либо прямой вред, но и те действия и поступки, которые, не нанося такого прямого вреда, тем не менее противоречат принятым в обществе нормам морали и права. Так, в конкретном случае обман врачом пациента может и не причинить последнему вреда; более того, он может осуществляться даже во благо пациента. Однако этот обман в любом случае - даже если его мотивом является благо пациента - будет нарушением общечеловеческой моральной нормы, заповеди “не лги”, что не может не сказываться на самой атмосфере доверия во взаимоотношениях между врачами и пациентами.[ ...]
Точно так же и в области морали существуют нормы, призванные защищать то, что называется приватной (частной) жизнью. Они как бы очерчивают вокруг человека определенное пространство, в которое никто не вправе вторгаться без его позволения. Человек, например, может быть в большей или меньшей степени предрасположен к общению, и если он не очень-то склонен общаться, то будет, вообще говоря, предосудительно навязывать ему разговор вопреки его воле. “Пожалуйста, оставьте меня в покое!” - говорим мы в таких случаях. В последующем нам еще придется обсуждать это право на неприкосновенность частной жизни более подробно.[ ...]
Вернуться к оглавлению