Первичным источником пищевых ресурсов человека были те экосистемы, в которых он мог существовать. Способами добывания пищи были собирательство и охота, причем по мере развития изготовления и использования все более совершенных орудий увеличивалась доля охотничьей добычи, значит, и доля мяса, то есть полноценных белков, в рационе. Способность организовывать большие устойчивые коллективы, развитие речи, позволяющей организовывать сложное согласованное поведение множества людей, сделали человека «суперхищником», занявшим верхнюю позицию в пищевых сетях тех экосистем, которые он осваивал по мере расселения по Земле. Так, единственным врагом мамонта был человек, который, вместе с отступлением ледника и изменением климата стал одной из причин гибели этих северных слонов как вида.[ ...]
Изобретение метательных копий и лука позволило первобытным охотникам успешно добывать более мелких и быстрых зверей и птиц после того, как исчез мамонт. Добычливость охоты, очевидно, существенно повысилась с приручением собаки. Наверное, еще с охотничьих времен сохранилось так распространенное среди людей особое отношение к собаке как другу, а не только объекту меркантильных интересов. В зависимости от типов экосистем, освоенных палеолитическими охотниками-собирателями, дальнейшее совершенствование систем хозяйствования различалось.[ ...]
После одомашнивания животных, «поставляющих мясо, молоко, шерсть, кожи в значительно большем количестве, чем это могла дать охота, скотоводство приняло несколько различных форм. В обширной зоне степей, протянувшихся на Евразийском континенте от Карпат до Тихого Океана, скотоводство стало кочевым. Многочисленные степные народы, сменявшие друг друга на протяжении истории, все были в пору формирования этносов весьма воинственны. Нас ближе всего коснулась вспышка этногенеза XII века на востоке Великой Степи. Тогда возникла огромная империя, Монгольская Орда Чингисхана. Один из его внуков, Вату (Батый), получил в наследство Золотую Орду, в борьбе с половцами, по тем временам относительно дружественными соседями русских, вышел на границы русских княжеств и завоевал их. Трехсот летнее подчиненное положение Руси, татаро-монгольское иго, оставило глубокий след в истории русского народа. В борьбе с татаро-монголами укрепилось и смогло стать основой нового объединения Руси, теперь уже Московской, одно из русских княжеств, Московское, оказавшееся на пике нового пассионарного подъема при Дмитрии Донском и его потомках.[ ...]
В зоне лесостепи, с которой связана ранняя история славян, оптимальные условия для земледелия. Здесь основу жизни людей уже в мезолите, за 5-6 тысячелетий до новой эры, составляло земледелие, хлебопашество. Скотоводство в земледельческой зоне выполняло в значительной мере дополнительные функции: получение молока и мяса в дополнение к основной пище, хлебу, тягловая сила для полевых работ и, что было особенно важно на севере земледельческой зоны, поставка органических удобрений, навоза. Это позволяло избегать истощения почв. Расселение славян по лесной зоне не сделало их снова собирателями-охотниками, хотя как подспорье к хлебопашеству ресурсы лесной зоны использовались достаточно активно. В основе земледелия в лесной зоне, например у племени вятичей, населявших в основном бассейн реки Оки, лежала на ранних этапах переложная система. При этой системе, называемой также подсечно-огневой, участок леса вырубали и выжигали, в течение нескольких лет использовали под пашню, затем почва истощалась, поле забрасывалось, и выжигался новый участок.[ ...]
Пока численность населения была невелика, на заброшенных участках успевал восстановиться лес, хотя бы до одной из промежуточных стадий сукцессии. По мере роста населения площадь лесов в бассейне Оки стала сокращаться, и от подсечно-огневого земледелия «лесные» славяне перешли к травопольной системе. При этом в хозяйстве увеличился удельный вес скотоводства, а также использование пойменных лугов для сенокоса и пастьбы. Соответственно складывались традиции ведения сельского хозяйства, изменялись быт и общественное устройство.[ ...]
Роль традиций в эффективности ведения сельского хозяйства можно проиллюстрировать таким примером.[ ...]
Традиционно сенокос на окских лугах начинали после того, как травы сбрасывали семена. В последние десятилетия «обнаружили», что если травы скашивать до созревания семян, то сено получается более питательным. И это понятно — при формировании семян у большинства травянистых растений, отмирающих после плодоношения, на запас питательных веществ семени расходуется значительная часть белков, жиров и углеводов вегетативных клеток. Косить, естественно, по указаниям «передовой сельскохозяйственной науки», стали раньше, не давая сформироваться семенам растений, составлявших основу фитоценозов лугов. В результате за 4-5 лет запас семян в почве (у большинства травянистых растений семена обладают так называемым «физиологическим покоем» и всходят через 1-5 лет) оказался израсходованным, и многие виды семейств бобовых, гвоздичных и других, создававших высокое качество лугового сена, исчезли с окских лугов. Остались преимущественно дерновинные, способные к вегетативному размножению, злаки. Общая урожайность лугов упала в 5-7 раз, в том числе в расчете на белок в 4-5 раз по сравнению с тем уровнем урожаев сена, который регистрировался в земских и монастырских документах еще в прошлом веке.[ ...]
Различные варианты земледельческих культур развивались в древнем мире по речным поймам, как в Древнем Египте, в рисосеющих странах — Китае, Индии, странах Юго-Восточной Азии. Другой тип земледельческой цивилизации связан с горными долинами, как на Кавказе, или с оазисами, как в Средней Азии. Во всех случаях у этносов, достигавших спокойных стадий этногенеза, «золотой осени» по Гумилеву, складывались сложные системы традиций, технологий, норм поведения, всего того, что составляет культуру. По мере возникновения и роста городов, в которых сосредотачивались торговля, ремесленное, а потом промышленное производство, государственные структуры управления, их влияние на сельское хозяйство становилось все более существенным.[ ...]
Даже небольшие города древности и средневековья, нуждавшиеся в продукции сельского хозяйства, были для него устойчивым рынком сбыта и поставщиком ремесленных и промышленных изделий.[ ...]
Воздействие городов на сельскохозяйственное использование территории усиливалось по мере их роста и, особенно, с развитием капиталистического общества, с неуклонным ростом доли горожан в населении страны. В наиболее «развитых» странах городское население составляет уже до 90%. Соответственно и сельское хозяйство становилось все более товарным, ориентированным на потребности городов. Крестьянский быт и традиции неистощающего земледелия постепенно исчезали из жизни общества с проникновением в быт сельских жителей элементов городского комфорта и развитием товарно-де-нежных отношений.[ ...]
Вернуться к оглавлению