До 1-й мировой войны уже началось международное сотрудничество почвоведов, были организованы «агрогеологиче-ские» встречи в Будапеште и Стокгольме. После войны они возобновились. В 1922 г. в Праге состоялась третья международная конференция, названная уже агропедологической, а в 1924- г. в Риме собралась четвертая педологическая, т. е. почвенная конференция, в работе которой участвовал К. Д. Глинка. На этой конференции была создана Международная ассоциация (или общество) почвоведов, первый ее конгресс решили провести в 1927 г. в США. Почвоведы всех стран начали готовиться к этому важному событию.[ ...]
В 20-е годы у нас в стране довольно часто проводились всесоюзные съезды почвоведов. Они не были делегатскими, как теперь, количественно не столь представительными, но для своего времени важными и содержательными. Среди них особое место занимает пятый съезд, собравшийся в Москве 10—16 января 1926 г., в преддверии Первого международного конгресса. По сравнению с предыдущим пятый съезд оказался наиболее многолюдным по числу участников и наиболее обильным по количеству докладов. Через год, в январе 1927 г., в Ленинграде состоялся Шестой всесоюзный съезд почвоведов: ои основной своей целью «имел подготовительные работы к Международному конгрессу почвоведов в Вашингтоне». Доклады его участников изданы на английском языке в специальном сборнике.[ ...]
На конгрессе почвоведы разных стран обменялись новейшей информацией, ознакомились с выставками карт, научных трудов, почвенных образцов. К конгрессу в США была издана на английском языке книга К. Д. Глинки о типах почв (Glinka, 1927), экземпляр которой лежал на отдельном столе. Доклады советских почвоведов имели большой успех, они касались вопросов общей теории почвообразования, типологии, картографии, морфологии, физики, химии почв, их эволюции, или метаморфоза. Однако наибольший успех ждал советских ученых на последовавшей за съездом месячной экскурсии по ряду районов США и Канады.[ ...]
Главное внимание уделялось осмотру почвенных профилей. При этом возникали интересные дискуссии, в которых активно участвовали советские делегаты. В розданной участникам «записной книжке» указывалось, что наиболее правильным взглядом на почву будет признание ее «природным телом», являющимся «продуктом факторов почвообразования», главнейшими из которых служат климатические и биологические условия. «Пионерами по выработке этой новой концепции в области почвоведения были русские почвоведы». «Россия — мать почвоведения»,— говорил во время экскурсии английский почвовед директор Ротамстедской опытной станции Д. Рассел (Ярилов, 1927, с. 129).[ ...]
В монографии Дж. Бернала по истории мировой науки упоминаются имена только двух почвоведов — Докучаева и Глинки. Говоря о значении земледелия как стимула развития естествознания, он замечает: «По сути дела, вся новая наука о почве— почвоведение, основанная ее пионерами В. В. Докучаевым (1846—1903) и К. Д. Глинкой (1867—1927) в конце XIX века и все еще сохраняющая в таких своих терминах, как подзол и чернозем, следы своего русского происхождения, является прямым результатом попытки создать научное земледелие» (Бернал, 1956, с. 469). Действительно, научное земледелие может основываться только на теоретическом почвоведении.[ ...]
Яркую характеристику двух первых почвенных конгрессов дал их участник, американский почвовед И. С. Джоффе. По его словам, Первый конгресс «свел вместе почвоведов всего мира, их ведущие умы в области науки и всю армию почвоведов, Характерной чертой его было «нашествие» генетической школы почвоведения, успешная массовая атака славной делегации Советского Союза, державшей ключ к этой новой школе почвоведения. Русские господствовали на конгрессе и намечали новые пути для почвоведов всего мира...[ ...]
Менее эмоционально, но вполне определенно высказался па эту тему английский почвовед Е. М. Кровзер. Он утверждал, что после Первого конгресса «интерес исследователей всех стран обратился к вопросам морфологии, генезиса, классификации и картографии почв. Основные материалы по этим вопросам были собраны русскими исследователями, которые развили научное исследование почв как самостоятельную ветвь естествознания». Это признание очень важно: действительно, в Англии и ряде других стран Европы все знания о почве до этого включались или в агрохимию, или в земледелие. Кровзер подчеркивал «изолированность» русских ученых, которую «разрушил» Вашингтонский конгресс благодаря участию в нем значительной советской делегации во главе с К- Д. Глинкой (Сго уШег, 1927). После этого англичане легко нашли на своем острове подзолистые почвы и поняли, что особенности этих и других почв зависят не только от геологического фактора, а от комплекса условий, причем иногда даже «влияние на почву материнской породы сведено к минимуму» (Виленский, 1945, с. 121).[ ...]
Первые два конгресса почвоведов надо считать ярчайшими примерами плодотворного и эффективного международного сотрудничества, обмена научными положениями и методами. Участник обоих форумов, Д. Г. Виленский так оценил их значение: «В результате этих конгрессов, познакомивших мировую науку с достижениями советских ученых, идеи и методы советского почвоведения стали быстро распространяться по всему земному шару, и в ближайшие годы после них во всех странах мира — от Норвегии до Австралии и от Канады до Аргентины — появилось большое число почвенных исследований, не только произведенных по методам советского почвоведения, но даже принявших и усвоивших русскую номенклатуру почв. Такие названия почв, как чернозем, подзол, солонец, стали международными и вошли во все языки» (Виленский, 1944, с. 377—378).[ ...]
Вернуться к оглавлению