Для возникновения теоретического почвоведения важны были, однако, не только и ие столько успехи почвоведения в Западной Европе, сколько судьба проблемы чернозема в России. Правда, в середине прошлого века эта проблема интернационализировалась, становясь научным фундаментом генетического почвоведения, хотя вокруг нее разгорелись жаркие дискуссии. Этот период рассмотрен Докучаевым в «Русском черноземе», поэтому мы будем кратки и оттеним вопросы, им пропущенные.[ ...]
К морской гипотезе примкнул профессор Юрьевского (Тартуского) университета, ученик Либиха, химик и агроном, преподававший почвоведение, А. Петцгольд. Ссылаясь на «обширное равномерное» распределение чернозема, он доказывал, что чернозем произошел «из морского ила, оставшегося после отступления вод Черного и Каспийского морей... Жившие же в морских водах организмы, преимущественно животные, дали возможность образоваться гумусу» (Petzgold, 1851, с. 75).[ ...]
Геологическая несостоятельность воззрений Мурчисона и Петцгольда выяснилась скоро, они находились в противоречии и с научными данными того времени. В частности, представления об единообразии чернозема на большом пространстве по мощности и окраске не вязались с имевшимися наблюдениями.[ ...]
В противовес морской возникла гипотеза болотного генезиса черноземов, впервые высказанная палеонтологом Э. И. Эй-хвальдом в труде «Палеонтология России» (1850). Он утверждал, что можно допустить только одно «новейшее происхождение чернозема из болот и тундр», протекавшее в историческое время. Эйхвальд ссылался на Геродота, по которому юг России будто бы представлял собой массу непроходимых болот; приводил утверждения о сходстве некоторых черноземов юга страны с торфом и нахождении в них остатков водных (но не морских) организмов.[ ...]
Рупрехт писал, что черноземная область Европейской России представляла собой в древности сушу между северным ледниковым морем и южным Черноморо-Азово-Каспийским: в этих двух областях — северной и южной — чернозем еще не успел образоваться из-за их «молодости». Рупрехт неясно понимал механизм образования чернозема: отрицал роль в этом корневых систем растений, значение климата и материнских пород. Однако постановка вопроса о черноземе была у него более фундаментальной, нежели у любого из его предшественников.[ ...]
Интересные работы в Херсонской губернии провел военный географ А. Шмидт; он был знаком с воззрениями Палласа, Мур-чисона, Борисяка, определял мощность чернозема и устанавливал ее корреляцию с почвообразующими условиями: «Глубина чернозема изменяется от полутора аршин [105 см] до 4 вершков [18 см], первой мощности он достигает на равнинах, лежащих свыше ста сажень [213 м] над морем, а последней — • у морских берегов, где степи возвышаются на двадцать сажень».[ ...]
Вернуться к оглавлению