Первые попытки картографирования почв предпринимались еще в начале XVIII в. На многих картах французских поместий 1715—1783 гг. выделялись особо почвы — «поля» для пшеницы, конопляников, виноградников; образцы таких карт опубликованы французским историком М. Блоком (1957). Некоторые элементы показа земельных угодий с отражением качества почв были на планах «Генерального межевания» в России в 60-х, 70-х годах XVIII в. Более точно и основываясь на давних традициях кадастра земель такие работы проводились в Эстляндии и Курляндии (Рубинштейн, 1957).[ ...]
В Японию, где были сильны самобытные традиции понимания почвы (см. главу 5), в 1881 г. пригласили руководить почвенными исследованиями немца М. Феска, который до этого зарекомендовал себя знатоком картографии почв (Fesca, 1879). В 1885—1887 гг. он опубликовал агрогеологическую классификацию и схематическую карту почв страны.[ ...]
Велико было влияние взглядов Рихтгофена, который на примере стран Дальнего Востока доказывал, что в результате усиленного выветривания, свойственного этому климату, почвы неизбежно теряют питательные вещества. В связи с этим в Японии приобрели популярность идеи, с одной стороны Либиха (полный возврат), а с другой — Мальтуса (убывающее плодородие). К 1900 г. для значительной части страны были составлены агрогеологические карты уже при участии японских ученых (Попов, 1964). Японские почвоведы в 1964 г. так сформулировали недостатки «метода Феска» применительно к их стране: классификация почв и карта были чисто геологическими, почва делилась на 13 классов только «по текстуре», отсутствовала связь с практикой (Иваса и др., 1977).[ ...]
В России задачи картографирования почв в додокучаевский период решались иначе, чем на Западе. Мы уже упоминали карты Генерального межевания. В 1797 г. в стране учреждается «Депо карт», в 1812 г. оно переводится в состав Военного ведомства, которое силами офицеров Генерального штаба приступает к составлению военно-топографических карт губерний и описаний к ним. Это были объемистые сочинения страноведческого характера, серьезные по содержанию, особенно для пограничных губерний. На военно-топографических картах точно наносились многие важные для ведения военных действий элементы почвенного покрова: песчаные почвы, болота и заболоченные почвы, солончаки, речные поймы, овраги, пашни, луга, лесные массивы (Быковский, 1923).[ ...]
В 1843 г. министр государственных имуществ П. Д. Киселев предписал собрать через чиновников, «наиболее подготовленных в естественных науках», сведения по географии, почвам, сельскому хозяйству для составления «хозяйственного атласа России». Активными участниками этой работы были А. П. Заблоц-кий-Десятовский, Н. А. Жеребцов, К. С. Веселовский. Одна из карт предназначалась для показа «хозяйственных растений с разделением на шесть полос и с обозначением восьми разрядов почв» (Вальская, 1976).[ ...]
В 1873—1879 гг. было предпринято издание новой почвенной карты Европейской России (без Финляндии и Кавказа) в более детальном масштабе — 60 верст в дюйме. Эту работу провел известный экономист и статистик В. И. Чаславский (1834—1878 гг.), которому на последнем этапе помогал В. В. Докучаев. Карта была составлена по многим новейшим работам, которые касались географии почв; были использованы карты, составленные местными управлениями государственных имуществ, статистическими комитетами, лесничествами, различными экспедициями, описания и съемки Генерального штаба, а также карты ученых: Рупрехта, Борисяка, Леваков-ского, Богданова и первые земские работы. Чаславский лично посетил центральные, приволжские и юго-западные губернии, а также Сербию и Румынию.[ ...]
Вернуться к оглавлению