Греческая агрономия была преемницей древневосточной, точно так же сельскохозяйственные знания римлян развивались под влиянием знаний эллинов. Так же обстояло дело с географическими представлениями и восприятием почвы как силы, кормящей человечество. Римлянам в сравнении с греками был больше свойствен практицизм, прагматическая оценка явлений природы. Но было бы неверно утверждать, что у них мы ничего не найдем, кроме советов, что делать с той или иной почвой, чтобы получить от нее больший доход. Конечно, такой аспект преобладал, но яркие мысли Колумеллы о судьбах почвы или поэтические строки Лукреция о том, что земля, как и все, находится в вечном движении, заставляют нас воспринимать римский период в истории науки о почве не как подражательный, а как совершенно самобытный. Такой взгляд присущ ряду историков науки (Бурский, 1937; Olson, 1943; Strzemski, 1947).[ ...]
В античном Риме проблемы агрономии, включая вопросы технологии и организации сельского хозяйства, лучшего использования почвы, были злободневны. Именно здесь они переплетались с главнейшими особенностями и противоречиями рабовладельческого способа производства. Аграрный вопрос как вопрос классовой борьбы (патриции — плебеи, латифундисты — рабы), встал в Риме с наибольшей остротой. По словам К. Маркса, «не надо обладать особенно глубокими познаниями, например, по истории Римской республики, чтобы знать, что секрет ее истории заключается в истории земельной собственности» °. Это положение сохранилось и тогда, когда Рим превратился в империю.[ ...]
Природа Италии разнообразна: морские побережья, горы, предгорные плато, заболоченные низины, долины небольших рек — многократно повторялись на Апеннинском полуострове и создавали сложную мозаику почвенного покрова. При «богатом разнообразии почвенных разностей» для римского агронома возникала необходимость решения вопроса, «что какая земля любит» (Бурский, 1937, с. 14—15). Хороших земель было не так много, и рано возникла нужда осваивать каменистые почвы горных склонов, осушать болота в долинах Тибра, Арно и других рек. По преимуществу гористый, а в античное время и лесистый характер ландшафта ограничивал во многих районах полеводство, но благоприятствовал развитию плодоводства (в первую очередь возделыванию оливы) и виноградарства. А эти культуры, как установили еще греки, предъявляли к почвам особые требования, зависевшие от местных условий и от сорта растения.[ ...]
Марк Порций Катон Старший (234—149 гг. до н. э.) —государственный деятель, крупный землевладелец, писатель, основоположник латинской литературной прозы, с поручениями Сената бывавший в Сардинии, Испании, Северной Африке, непримиримый враг Карфагена, заканчивавший каждую свою речь в сенате фразой: «И все же, я полагаю, Карфаген должен быть разрушен». Катон — автор многих произведений, не дошедших до нас, но его трактат «О земледелии» (De agri cultura — от лат. agri — поле, cultura — возделываю), появившийся впервые около 160 г. до и. э., полностью сохранился. Обобщив опыт целых поколений мелких свободных земледельцев, Катон адресует свое сочинение усилившимся в это время земельным аристократам и как бы выполняет их социальный заказ.[ ...]
Почва — земля находится в центре внимания Катона. Она в разных местах, иногда в одном имении, очень неодинаковая. Поэтому прежде всего надо в каждом случае знать, «что какая земля любит». Нужно уметь создавать условия для наилучшего развития растений. Эти условия двоякого рода: первые — тщательная вспашка, «двоение», «борьба с пестротой поля»; вторые— унавоживание и применение сидерации, т. е. выращивание и запашка в почву люпина, вики, бобов. Тут мы видим определенный прогресс по сравнению со временем Феофраста, который только упоминал о применении навоза и предполагал, что бобовые улучшают почву.[ ...]
Интересен совет Катона человеку, желающему купить имение. Как выбрать лучшее? «Климат должен быть хорошим и небурным, почва хорошей и сильной собственной силой». Это характерный для первого римского агронома штрих. Он знает приемы улучшения почвы, но еще больше ценит ее «собственную силу». Язык его сочинения простой, несколько риторический, он не столько советует, сколько поучает. Есть элемент догматизма: земледелие у него не имеет четкой региональной направленности. Он ярый адепт агрикультуры: сравнивая разные профессии, говорит: «Из земледельцев выходят самые мужественные люди и самые дельные воины; доход земледельца самый чистый, самый верный и меньше всего возбуждает зависти» (Катон и др., 1937, с. 89). А земледелие у Катона — это действительно «делание земли».[ ...]
Катон и другие римские агрономы считали нормальными колебания урожайности в зависимости от погоды. Варрон подчеркивает, что урожаи должны быть устойчивыми. Конечно, это только призыв, но призыв важный. Это реакция на три засухи — 57, 49, 38 гг. до н. э., вызвавших в Риме сильные неурожаи (Бурский, 1937). Варрон говорит и о том, как смягчить колебания урожаев. Ключ в дифференциации агротехники в зависимости от климата и еще больше почвы, которая в имении и «определяет, считается ли оно плохим или хорошим ...Что можно на ней посеять и что растет...: не все хорошо пойдет на одном и том же участке. Одни пригоден для лоз, другой для хлебов, каждый для чего-нибудь...».[ ...]
Вернуться к оглавлению