Обычно анализ социальных и культурных условий предполагает стабильность, и в большинстве случаев это жизнеспособное и полезное предположение. В долгосрочной перспективе, однако, или когда очень сильна роль идеологии, это предположение может не быть верным, что способно приводить к решениям, вызывающим значительный экологический, социальный и экономический ущерб. Табл. 6.1 подчеркивает, что структура системы становится гораздо более гибкой со временем, и дополнительные элементы становятся более изменчивыми по мере удаления. В более долгосрочной перспективе практически все взаимосвязано и изменяемо. В частности именно поэтому долгосрочные прогнозы, часто основанные на прогнозах текущих тенденций, почти всегда оказываются в корне неправильными.[ ...]
Существует много компонентов системы, которые в краткосрочной перспективе можно считать фиксированными: основные промышленные системы, такие, как транспортные или энергетические сети; экономические структуры, такие, как частные компании, или многие программы правительства. В среднесрочной перспективе больше элементов становятся гибкими: в то время как модернизация продукта может быть невозможна в течение пяти лет, она вполне может стать возможной в течение 10 лет. Фундаментальные сдвиги потребительского спроса — от сигарет к более крупным автомобилям — обычно происходят именно в таких временных рамках. В более долгом периоде основные технологические системы и их принятие обществом могут полностью измениться — возможно, от опоры на ископаемое топливо к основанной на атомной энергии экономике.[ ...]
Промышленные экологи истощают социальные конструкции, среди которых очевидная — «устойчивое развитие» («sustainable development»), изобретенная и популяризованная в книге 1987 г. Наше общее будущее (Our Common Future). До этой книги ни о каком устойчивом развитии речи не было, после книги — появилось устойчивое развитие. Кроме того, как обычно и бывает с социальными конструкциями, «устойчивое развитие» и более неопределенный термин «устойчивость» за последние 15 лет стали целью борьбы с загрязнением окружающей среды. То, что начиналось как социальная конструкция, а сейчас для специалистов в области борьбы с загрязнением окружающей среды определяет желаемую цель всей человеческой деятельности — это телеология устойчивости. Со временем случайность термина — хотя и довольно явная в его истории — для многих людей исчезла. Опасности, которые это представляет, хотя и являются общими для многих социальных конструкций, очевидны, только если рассматривать устойчивое развитие в рамках основных политических ценностей; затем становится ясно, что термин представляет чрезвычайно специфическую культуру: главным образом социально-демократические традиции Северной Европы. Опасность поднять условное до абсолютного также становится явной: конфликтующие ценности, которые могут представлять интерес для других (индивидуальное равенство возможностей для сторонников доктрины о предоставлении широких гражданских прав), косвенно замяты.[ ...]
Как отметил Уильям Кроной (William Сгопоп) в своей книге Необщая основа (Uncommon Ground)), превалирование культурных конструкций не ограничивается устойчивым развитием, но простирается до многих других понятий, которые рассматриваются как абсолют: дикая природа, природа и, разумеется, окружающая среда сама по себе. То, что некоторые термины, используемые в промышленной экологии, относятся к социальным конструкциям, не обязательно плохо или хорошо, но это показывает, что догматы ответственной борьбы с загрязнением окружающей среды не являются ни культурно-независимыми, ни абсолютными.[ ...]
Вернуться к оглавлению