Ограниченность территории, по климатическим условиям соответствовавшей физиологическим возможностям «голой обезьяны», собирательство и охота на мелких животных требовали для каждой семьи или несколько большей группы архантропов относительно большой площади, следовательно, плотность ранних человеческих популяций была невелика. Жесткое давление естественного отбора способствовало сравнительно быстрому развитию мозга ранних людей, что создавало нейрофизиологическую основу все более усложнявшегося поведения наших предков. Использование огня, появление трудовой деятельности, совершенствование орудий охоты, развитие способности создавать все более устойчивые многочисленные коллективы, освоение скотоводства и земледелия, возникновение и развитие общественных структур и, наконец, развитие культуры, науки и техники в историческое время — все это шаги, постепенно выводившие человечество из-под действия природных механизмов регуляции численности и увеличивавшие «емкость среды» жизни людей.[ ...]
Конечно, все люди смертны, и развитие медицины никого не делает бессмертным. И дело не в этом. Развитие медицины значительно увеличило среднюю продолжительность жизни. В древности и в средние века несравненно выше современной была детская смертность. Эпидемии чумы, оспы или холеры не считаются с возрастом — молодые, еще не оставившие потомства люди погибали во множестве. Даже для обеспеченных представителей высших сословий почти несбыточной мечтой было то, что сейчас воспринимается как норма — все дети в семье выживают, вырастают, обзаводятся семьями, появляются на свет внуки, а сплошь и рядом — и правнуки. Поэтому даже при 2 детях в каждой семье численность людей неудержимо растет. Она может стабилизироваться при снижении уровня рождаемости до 15-17 детей на 10 семей. Распространенное мнение, что для поддержания стабильной численности нужно, чтобы каждая пара родителей в среднем оставляла двух потомков, справедливо только для довольно узких пределов возрастной структуры человеческой популяции. В демографии эта проблема разработана.[ ...]
Как ни ужасны современные войны, относительное влияние на численность населения воюющих сторон в древности, когда воевали луками и мечами, было ничуть не меньше, чем при современных войнах с их мощным оружием. Например, в III веке до нашей эры гражданская война, сопровождавшая объединение в Китае, унесла 2/3 его населения. Восстание «краснобровых» в I в. н. э. унесло 70% жизней населения империи, которое к середине II века восстановилось, но после восстания «желтых повязок» вновь сократилось более чем на 80%. Если на рубеже нашей эры численность населения Китая составляла около 60 млн. человек, то из-за войн с внешними врагами, восстаний и гражданских войн к III веку н. э. в Китае осталось всего 7-8 млн. человек. В том же Китае в VIII веке шестилетняя гражданская война в очередной раз сократила население страны с 53 до 17 млн. жителей. В средневековой Европе жестокие войны не раз заметно снижали численность населения. Например, в результате 30-летней войны Алой и Белой Розы население Англии сократилось более чем вдвое.[ ...]
Уровень развития экономики, как основного источника жизненных ресурсов человека, в конце концов больше, чем что-либо другое, определяет численность людей. Уровень производства пищи до сих пор оказывался основным регулятором численности людей, задавая ее «верхнюю планку». Ниже этого предельного уровня реальная численность людей колеблется из-за войн, эпидемий, стихийных бедствий, таких, как многолетняя засуха в северной Африке в наше время.[ ...]
На этом фоне, конечно, преждевременно считать, что ноосфера — свершившийся факт. По-прежнему техническая цивилизация стремится бесконечно увеличивать емкость среды обитания, а численность людей, как и во времена, вообще не знавшие науки и техники, ограничивается голодом, болезнями, войнами. Но емкость среды обитания человека, какими бы совершенными техническими устройствами она ни увеличивалась, может делать это только за счет преобразования «под человека» единственной среды обитания всего живого на Земле — биосферы. При этом используется все больше энергии для переделки среды обитания других видов — растений и животных, — которые при этом вытесняются. Отсюда проблема потери видового разнообразия.[ ...]
При безусловном равенстве биологических возможностей у разных народов существуют различные культурные традиции, определяющие отношение к семье и многодетности. В истории большинства народов от числа детей в семье зависела, по мере их подрастания и включения в трудовую деятельность, продуктивность и устойчивость семейного хозяйства. При низкой производительности труда содержать стариков-родителей могли только несколько детей. Экономическое благополучие семьи зависело, таким образом, от количества детей, что и сделало многодетность престижной в традициях большинства народов. Вместе с тем в экономически развитых странах в последние десятилетия отношение к этой проблеме меняется. Понимание ограниченности ресурсов и желание позаботиться о счастливом будущем своих детей приводит многих к необходимости иметь в семье не более 1-2 детей. В США, стране, где очень многое в жизни определяется общественным мнением, престижной в последнее время становится малодетность, хотя еще в 60-е годы считалось, что большая семья — признак материального благополучия и уверенности в будущем, и престижной была многодетность.[ ...]
Тем не менее любым народом падение своей численности воспринимается как опасная тенденция, в перспективе грозящая его исчезновением. Снижение рождаемости у русских, вызванное резким ухудшением экономического положения основной части народа после начала «рыночных» реформ в 1992 году, привело к тому, что впервые в мирное время численность русских стала сокращаться. Казалось бы, великий (в том числе и по численности) народ может не обращать внимания на такую мелочь. Однако самосознание любого народа, русского и тесно связанных с ним народов России в том числе, не допускает спокойного отношения к перспективе потери своих позиций в геополитической картине мира и снижения степени самостоятельности. Ни одна страна, даже если многочисленность ее населения вызывает обострение экономических и социальных проблем, не стремится к его сокращению. Но стабилизация численности на имеющемся уровне в ряде стран уже признана одной из важнейших задач. В Китае с конца 70-х годов действуют законы, поощряющие малодетные семьи и создающие дополнительные экономические трудности для семей, имеющих 3 и более детей. В 1993 году подобные меры по стабилизации численности населения принял Вьетнам.[ ...]
По-видимому, каждая страна должна сама разрабатывать меры по стабилизации численности, соответствующие традициям и представлениям о справедливости ее народа. Во всяком случае, внешнее силовое давление со стороны других стран совершенно недопустимо. Можно только надеяться, что рано или поздно (лишь бы не слишком поздно!) международное сообщество сумеет принять настолько надежные гарантии мира, что ни одна страна не будет чувствовать необходимости иметь мощную армию и сможет все свои ресурсы направить на улучшение жизни людей и восстановление природной среды. Разумная регуляция численности населения, очевидно, в будущем необходима и неизбежна.[ ...]
Вернуться к оглавлению