Оценка экологического риска — это научное исследование, в котором факты и научный прогноз используются для оценки потенциально вредного воздействия на окружающую среду различных загрязняющих веществ и других агентов.[ ...]
Статистическая информация об уровнях риска, обусловленных хроническим загрязнением окружающей среды, чрезвычайно разнородна и противоречива. В экологии и экопатологии применяются так называемые стресс-индексы для различных неблагоприятных воздействий факторов среды, которые по своему функциональному смыслу пропорциональны значениям экологического риска (табл. 8.3). Пестициды, тяжелые металлы и отходы АЭС занимают в этом списке первые места.[ ...]
Подобные расхождения нельзя приписывать только невежеству людей. Специалистам приходится часто сталкиваются со стойкими общественными предубеждениями, которые способны оказывать серьезное влияние на экономическую политику и систему принятия решений. Это явление включает и феномен экофобии — навязчивой боязни поражения опасными факторами окружающей среды. Чаще всего она проявляется в виде радиофобии и хемофобии. После Хиросимы и Чернобыля в сознании многих людей вероятность болезни и смерти от радиации стала «весить» несравненно больше, чем смерть от промышленных и транспортных аварий, от пьянства и драк, от ударов электрическим током, от «кухонных» пожаров, хотя любая из этих причин убивает в сотни и тысячи раз больше людей, чем радиация. Люди невольно преувеличивают опасность факторов, которые не поддаются индивидуальному психологическому контролю.[ ...]
От экофобий нельзя отмахиваться, как это до сих пор делают представители заинтересованных ведомств, считая их «психозами мнительных невежд». Радиофобия и хемофобия стали закономерными проявлениями экологического стресса современного общества. Даже при очень малых дозах радиации, аллергенного раздражения или вообще при чисто кажущемся поражении они могут приводить у некоторых людей к вполне определенным психогенным клиническим эффектам и стойким психосоматическим заболеваниям, за которые общество должно нести такую же ответственность, как и за прямое радиационное или химическое поражение людей. Знание и понимание источников и уровней опасности значительно снижает психологический стресс. Об этом, в частности, свидетельствует значительно меньший уровень психосоматических проявлений у жителей г. Курчатова и персонала, обслуживавшего Семипалатинский полигон, или жителей г. Славутича и персонала ЧАЭС по сравнению с населением прилегающих зон.[ ...]
В каждом из крупных энергетических реакторов АЭС заключено от 100 до 200 т обогащенного урана с общей активностью порядка 108—109 Ки. Энергетика реактора тем эффективнее, чем ближе параметры физических процессов в нем к грани ядерного взрыва. Это огромный потенциал опасности, так как даже одна тысячная доля кюри — милликюри — может вызвать у человека серьезное лучевое поражение. Совершенно очевидно, что требования безопасности должны сводить к нулю вероятность «реализации» этого потенциала, т.е. обеспечивать идеальную изоляцию ядерного топлива, экранировать излучения, с высочайшей надежностью поддерживать режим эксплуатации у «красной черты» и предельно минимизировать эксплуатационные утечки наведенной радиоактивности.[ ...]
Для престижа ядерной энергетики до серьезных аварий реакторов (Тримайл-Айленд, США, 1979; Чернобыль, 1986) эти свидетельства были не нужны: безопасность и перспективность АЭС считались бесспорными. Аварии, особенно чернобыльская, все изменили. В оценках риска радиационных катастроф вместо ничтожных величин появились значения УйЪ а (10-3—10 5) год"1. Ядерной энергетике пришлось защищаться. Самым распространенным доводом стало количественное сопоставление экологических угроз со стороны атомных и угольных электростанций (табл. 8.4). В одной из таких работ сравнивается число преждевременных смертей, связанных с полными топливными циклами — угольным и атомным (Я.В. Шевелев, 1989).[ ...]
Но действительный эффект чернобыльской аварии в этом сравнении не учтен. А он еще долго будет продолжать действовать, даже если подобная катастрофа больше никогда не повторится.[ ...]
Управление экологическим риском является процедурой принятия решений, в которой учитывается оценка экологического риска, а также технологические и экономические возможности его предупреждения. Обмен информацией о риске также включается в этот процесс. Схема процесса управления риском представлена на рис. 8.7.[ ...]
В соответствии с принципом уменьшающихся рисков важным средством управления является процедура замещения рисков. Согласно ей риск, вносимый новой техникой, социально приемлем, если ее использование дает меньший вклад в суммарный риск, которому подвергаются люди, по сравнению с использованием другой, альтернативной техники, решающей ту же самую хозяйственную задачу. Эта концепция тесно связана с проблемой экологической адекватности качества производства.[ ...]
Поэтому есть основания считать, что из всех возможных подходов к объективному определению приемлемого риска техногенных воздействий на человеческое общество в целом или на население какого-либо региона следует выбирать тот подход, который дает наименьшее значение вероятности поражения. Нет сомнений, что это именно экологический подход, который в качестве объекта опасности рассматривает не самого человека, а весь комплекс окружающей его среды, учитывая в историческом плане все ее отклонения от естественного состояния. Остальные подходы, особенно социальный, экономический, технический, не лишены известного произвола, связанного с вне-экологически ми потребностями и интересами общества. Они в той или иной степени компромиссны.[ ...]
Рисунки к данной главе:
| Схема процедур анализа риска и управления риском |
 |