Роль науки в современном обществе огромна, а в перспективе станет, надо думать, еще больше при одном непременном условии: если наука и совесть, техника и этика пойдут рука об руку, в тесной взаимосвязи и взаимозависимости. Только в таком случае экологическая опасность для человечества будет предотвращена. В таком случае лейтмотивом гуманизма будет лозунг: «Осторожно, человек!» Пренебрежение подлинной наукой особенно наглядно видно на примере Чернобыля. Остро воспринимается сегодня взаимосвязь чернобыльской трагедии с наукой и моралью. Наши официальные органы, скрепя сердце, признавали «неточности» данных о Чернобыле, опубликованных от имени науки. О том, какими потерями и жертвами оборачивались эти «неточности» для страны, для попавших в беду людей, мы узнавали, к сожалению, не из научных сообщений, а из решений о «дополнительных» мерах по ликвидации последствий аварии.[ ...]
Официальная наука еще не ответила на прямой вопрос о причинах катастрофы. Пока ответ двоякий, значит неопределенный. С одной стороны, утверждается, что авария на ЧАЭС — результат стечения почти невероятных обстоятельств, что атомная энергетика была на высоте и раньше, и теперь, усвоив уроки Чернобыля, стала еще более совершенной и практически безопасной, что никаких альтернатив ей в близком будущем нет.[ ...]
С другой стороны, утверждается нечто совершенно противоположное, о чем еще недавно представители научных ведомств отзывались как о сплетнях и слухах. Что жизнь тысяч людей превращена в многолетний эксперимент на выживание. Что радиоактивные нечистоты расползлись бесконтрольно широко и по преступной халатности одних и алчности других продолжают все более распространяться. Что атомная энергия грозит нам даже нормальным, даже безаварийным своим существованием и что необходимость ее дальнейшего развития далеко не бесспорна.[ ...]
Тот и себя обманет, и народ.[ ...]
Свои познанья он лишит цены.[ ...]
Чем дальше во времени отодвигается от нас чернобыльская катастрофа, тем яснее становится ее глобальный масштаб, тем отчетливее и острее необходимость всеобщего противостояния беде. А беда эта не только в том, что взорвался реактор, но и в том, что сначала это пытались просто скрыть от людей, потом старались «смягчить впечатление», потом пробовали успокоить якобы от имени науки тех, кого коснулась беда. Такая же эквилибристика наблюдалась с массовым переселением людей. Вначале после аварии на местах по указанию сверху делали все возможное, чтобы удержать людей на постоянном месте жительства: интенсивно развернулось строительство, оказывалась помощь пострадавшим, всячески скрывалась от населения степень загрязнения окружающей среды и самого человека. Но так долго продолжаться не могло. Радиацию скрыть нельзя, облучение — сугубо опасное заражение, и оно стало повсеместным. Было принято решение осуществить переселение многих сел и деревень, рабочих поселков и мелких поселений в новые места проживания. И что же? Не успели люди обустроиться на новом месте, как было объявлено: и эта территория загрязнена и проживание опасно.[ ...]
К сожалению, психологический фон, сложившийся в пораженных районах, не способствует эффективной работе врачей. В определенной степени они обескуражены: рекомендации ученых подчас полярны. Временами теоретические модели ученых (по своей сути верные) наносят непоправимый вред именно потому,что в недостаточной степени учитывают психологический климат, создавшийся вокруг Чернобыля.[ ...]
Для сохранения всего сущего необходимо строго соблюдать существующие принципы, естественные пределы преобразования природы, разрушение которых ведет к экологической катастрофе. Идеология безграничного покорения природы, как это имело место в России, безнравственна и губительна. Перспективы выживания человечества связаны с взаимным совместным развитием природы и общества. Преобразование природы недопустимо без знания его отдаленных последствий, без учета экологических ограничений. Власть и насилие над природой недопустимы. Принцип «не навреди» столь же верен в экологии, как и в отношении к человеку.[ ...]
Вернуться к оглавлению